Тупик это отличный предлог чтобы ломать стены
Аркадий и Борис СТРУГАЦКИЕ
Танина ладонь, теплая и немного шершавая, лежала у него на глазах, и больше ему ни до чего не было дела. Он чувствовал горько-соленый запах пыли, скрипели спросонок степные птицы, и сухая трава колола и щекотала затылок. Лежать было жестко и неудобно, шея чесалась нестерпимо, но он не двигался, слушая тихое, ровное дыхание Тани. Он улыбался и радовался темноте, потому что улыбка была, наверное, до неприличия глупой и довольной.
Потом не к месту и не ко времени в лаборатории на вышке заверещал сигнал вызова. Пусть! Не первый раз. В этот вечер все вызовы не к месту и не ко времени.
– Робик,– шепотом сказала Таня.– Слышишь?
– Совершенно ничего не слышу,– пробормотал Роберт.
Он помигал, чтобы пощекотать Танину ладонь ресницами. Все было далеко-далеко и совершенно не нужно. Патрик, вечно обалделый от недосыпания, был далеко. Маляев со своими манерами Ледяного Сфинкса был далеко. Весь их мир постоянной спешки, постоянных заумных разговоров, вечного недовольства и озабоченности, весь этот внечувственный мир, где презирают ясное, где радуются только непонятному, где люди забыли, что они мужчины и женщины,– все это было далеко-далеко… Здесь была только ночная степь, на сотни километров одна только пустая степь, поглотившая жаркий день, теплая, полная темных, возбуждающих запахов.
Снова заверещал сигнал.
– Опять,– сказала Таня.
– Пускай. Меня нет. Я помер. Меня съели землеройки. Мне и так хорошо. Я тебя люблю. Никуда не хочу идти. С какой стати? А ты бы пошла?
– Это потому, что ты любишь недостаточно. Человек, который любит достаточно, никогда никуда не ходит.
– Теоретик,– сказала Таня.
– Я не теоретик. Я практик. И, как практик, я тебя спрашиваю: с какой стати я вдруг куда-то пойду? Любить надо уметь. А вы не умеете. Вы только рассуждаете о любви. Вы не любите любовь. Вы любите о ней рассуждать. Я много болтаю?
Он снял ее руку с глаз и положил себе на губы. Теперь он видел небо, затянутое облаками, и красные опознавательные огоньки на фермах вышки на двадцатиметровой высоте. Сигнал верещал непрерывно, и Роберт представил себе сердитого Патрика, как он нажимает на клавишу вызова, обиженно выпятив добрые толстые губы.
– А вот я тебя сейчас выключу,– сказал Роберт невнятно.– Танек, хочешь, он у меня замолчит навеки? Пусть уж все будет навеки. У нас будет любовь навеки, а он замолчит навеки.
В темноте он видел ее лицо – светлое, с огромными блестящими глазами. Она отняла руку и сказала:
– Давай я с ним поговорю. Я скажу, что я галлюцинация. Ночью всегда бывают галлюцинации.
– У него никогда не бывает галлюцинаций. Такой уж это человек, Танечка. Он никогда себя не обманывает.
– Хочешь, я скажу тебе, какой он? Я очень люблю угадывать характеры по видеофонным звонкам. Он человек упрямый, злой и бестактный. И он ни за какие коврижки не станет сидеть с женщиной ночью в степи. Вот он какой – как на ладони. И про ночь он знает только, что ночью темно.
– Нет,– сказал справедливый Роберт.– Насчет коврижек верно. Но зато он добрый, мягкий и рохля.
– Не верю,– сказала Таня.– Ты только послушай.– Они послушали.– Разве это рохля? Это явный «tenacem propositi virum» [1].
– Правда? Я ему скажу.
– Скажи. Пойди и скажи.
Роберт встал, а она осталась сидеть, обхватив руками колени.
– Только поцелуй меня сначала,– попросила она.
В кабине лифта он прислонился лбом к холодной стене и некоторое время стоял так, с закрытыми глазами, смеясь и трогая языком губы. В голове не было ни единой мысли, только какой-то торжествующий голос бессвязно вопил: «Любит. Меня. Меня любит. Вот вам, вы. Меня. » Потом он обнаружил, что кабина давно остановилась, и попытался открыть дверь. Дверь нашлась не сразу, а в лаборатории оказалось множество лишней мебели: он ронял стулья, сдвигал столы и ударялся о шкафы до тех пор, пока не сообразил, что забыл включить свет. Заливаясь смехом, он нащупал выключатель, поднял кресло и присел к видеофону.
Когда на экране появился сонный Патрик, Роберт приветствовал его по-дружески:
– Добрый вечер, поросеночек! И чего это тебе не спится, синичка ты моя, трясогузочка?
Патрик озадаченно глядел на него, часто помаргивая воспаленными веками.
– Что же ты молчишь, песик? Верещал-верещал, оторвал меня от важных занятий, а теперь молчишь!
Патрик наконец открыл рот.
– У тебя… Ты…– Он постучал себя по лбу, и на лице его появилось вопросительное выражение.– А.
– Еще как! – воскликнул Роберт.– Одиночество! Тоска! Предчувствия! И мало того – галлюцинации! Чуть не забыл!
– Ты не шутишь? – серьезно спросил Патрик.
– Нет! На посту не шутят. Но ты не обращай внимания и приступай.
Патрик неуверенно моргал.
– Не понимаю,– признался он.
– Да где уж тебе,– злорадно сказал Роберт.– Это эмоции, Патрик! Знаешь. Как бы это тебе попроще, попонятнее. Ну, не вполне алгоритмируемые возмущения в сверхсложных логических комплексах. Воспринял?
– Ага,– сказал Патрик. Он поскреб пальцами подбородок, сосредоточиваясь.– Почему я тебе звоню, Роб? Вот в чем дело: опять где-то утечка. Может быть, это и не утечка, но, может быть, утечка. На всякий случай проверь ульмотроны. Какая-то странная сегодня Волна…
Роберт растерянно посмотрел в распахнутое окно. Он совсем забыл про извержение. Оказывается, я сижу здесь ради извержений. Не потому, что здесь Таня, а потому что где-то там – Волна.
– Что ты молчишь? – терпеливо спросил Патрик.
– Смотрю, как там Волна,– сердито сказал Роберт.
Патрик вытаращил глаза.
– Ты видишь Волну?
– Я? С чего ты взял?
– Ты только что сказал, что смотришь.
– И все. Чего тебе от меня надо?
Глаза у Патрика опять посоловели.
– Я тебя не понял,– сказал он.– О чем это мы говорили? Да! Так ты непременно проверь ульмотроны.
– Ты понимаешь, что говоришь? Как я могу проверить ульмотроны?
– Как-нибудь,– сказал Патрик.– Хотя бы подключения… Мы совсем потерялись. Я тебе объясню сейчас. Сегодня в институте послали к Земле массу… Впрочем, это ты все знаешь.– Патрик помахал перед лицом растопыренными пальцами.– Мы ждали Волну большой мощности, а регистрируется какой-то жиденький фонтанчик. Понимаешь, в чем соль? Жиденький такой фонтанчик… Фонтанчик…– Он придвинулся к своему видеофону вплотную, так что на экране остался только огромный, тусклый от бессонницы глаз. Глаз часто мигал.– Понял? – оглушительно загремело в репродукторе.– Аппаратура у нас регистрирует квази-нуль-поле. Счетчик Юнга дает минимум… Можно пренебречь. Поля ульмотронов перекрываются так, что резонирующая поверхность лежит в фокальной гиперплоскости, представляешь? Квази-нуль-поле двенадцатикомпонентное, и приемник свертывает его по шести четным компонентам. Так что фокус шестикомпонентный.
Роберт подумал о Тане, как она терпеливо сидит внизу и ждет. Патрик все бубнил, придвигаясь и отодвигаясь, голос его то громыхал, то становился еле слышен, и Роберт, как всегда, очень скоро потерял нить его рассуждений. Он кивал, картинно морщил лоб, подымал и опускал брови, но он решительно ничего не понимал и с невыносимым стыдом думал, что Таня сидит там, внизу, уткнув подбородок в колени, и ждет, пока он закончит свой важный и непостижимый для непосвященных разговор с ведущими нуль-физиками планеты, пока он не выскажет ведущим нуль-физикам свою, совершенно оригинальную точку зрения по вопросу, из-за которого его беспокоят так поздно ночью, и пока ведущие нуль-физики, удивляясь и покачивая головами, не занесут эту точку зрения в свои блокноты.
Тут Патрик замолчал и поглядел на него со странным выражением. Роберт хорошо знал это выражение, оно преследовало его всю жизнь. Разные люди – и мужчины и женщины – смотрели на него так. Сначала смотрели равнодушно или ласково, затем выжидающе, потом с любопытством, но рано или поздно наступал момент, когда на него начинали смотреть вот т а к. И каждый раз он не знал, что ему делать, что говорить и как держать себя. И как жить дальше.
Источник
20 лучших цитат из произведений братьев Стругацких
Братья Стругацкие — культовые советские писатели-фантасты, книги которых в далекие 90-е в прямом смысле слова зачитывали до дыр и передавали из рук в руки.
Аркадий и Борис Стругацкие, пожалуй, единственные и лучшие представители современной научной и социальной фантастики на всем постсоветском пространстве. Благодаря своим смелым экспериментам братья Стругацкие придумывали фантастические миры не хуже Роберта Хайнлайна, а о вопросе выбора и поиске себя, писали наравне с лучшими произведениями самого Станислава Лема. Поэтому неудивительно, что любая новая книга Стругацких становилась событием, вызывала яркие и противоречивые дискуссии.
Каждая их повесть или даже простой рассказ насквозь пропитаны глубокими философскими дилеммами и размышлениями. «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу», «Пикник на обочине» — это бессмертная классика Стругацких, которая нашла свой отклик в бесчисленных производных, таких как кино, мультипликация, компьютерные игры. Notagram.ru восхищается нетленным творчеством одного из лучших отечественных тандемов и вспоминает лучшие цитаты из произведений братьев Стругацких.
20 лучших цитат из произведений братьев Стругацких
- Каждый человек в чем-нибудь да гений. Надо только найти в нем это гениальное.
- В конце концов противник обладал таким мощным оружием, как большая круглая печать, и нам нечего было ей противопоставить.
- Восемьдесят три процента всех дней в году начинаются одинаково: звенит будильник.
- Никогда не ори на начальника — ори на подчиненных и терпеливо ожидай, пока до начальника дойдет, в чем дело и как ему поступать надлежит…
- Жизнь даёт человеку три радости… Друга, любовь и работу.
- Тупик — это отличный предлог, чтобы ломать стены.
- Привычка терпеть и приспосабливаться превращает людей в бессловесных скотов, даже превосходящих их в беззащитности. И каждый новый день порождает новый ужас зла и насилия.
- Целыми неделями тратишь душу на пошлую болтовню со всяким отребьем, а когда встречаешь настоящего человека, поговорить нет времени.
- Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные.
- Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счёт ухудшения судьбы других.
- Все правильно: деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них не думать.
- В каждом человеке намешано всего понемножку, а жизнь выдавливает из этой смеси что-нибудь одно на поверхность.
- Волчица говорит своим волчатам: «Кусайте, как я», и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: «Удирайте, как я», и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: «Думай, как я», а это уже преступление.
- Фантазия — бесценная вещь, но нельзя ей давать дорогу внутрь. Только вовне, только вовне.
- Какой смысл говорить о будущем? О будущем не говорят, его делают!
- Скептицизм и цинизм в жизни стоят дешево, потому что это много легче и скучнее, нежели удивляться и радоваться жизни.
- Лучше двадцать раз ошибиться в человеке, чем относиться с подозрением к каждому.
- Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить.
- Всё на свете вздор, есть только одна роскошь — роскошь человеческого общения.
- А какой смысл покупать машину, чтобы разъезжать по асфальту? Там, где асфальт, ничего интересного, а где интересно, там нет асфальта.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Источник
Тупик это отличный предлог чтобы ломать стены
Странно устроен человек: если перед ним лестница, ему обязательно надо вскарабкаться на самый верх. На самом верху холодно, дуют очень вредные для здоровья сквозняки, падать оттуда смертельно, ступеньки скользкие, опасные, и ты отлично знаешь это, и все равно лезешь, карабкаешься — язык на плечо. Вопреки обстоятельствам — лезешь, вопреки любым советам — лезешь, вопреки сопротивлению врагов — лезешь, вопреки собственным инстинктам, здравому смыслу, предчувствиям — лезешь, лезешь, лезешь… Тот, кто не лезет вверх, тот падает вниз, это верно. Но и тот, кто лезет вверх, тоже падает вниз …
Тупик — это отличный предлог, чтобы ломать стены.
Что чокнутый, что влюблённый — это для медицины одно и то же.
Брыль, х/ф «Чародеи»
Человек — не природа , он не терпит пустоты. Оказавшись в пустоте , он стремится ее заполнить. Он заполняет ее видениями и воображаемыми звуками , если не в состоянии заполнить ее чем-нибудь реальным.
«Малыш» А. и Б. Стругацкие
Главный бич человека в современном мире — это одиночество и отчуждённость.
«Отель «У погибшего альпиниста»
Иногда я спрашиваю себя: какого черта мы так крутимся? Чтобы заработать деньги? Но на кой черт нам деньги, если мы только и делаем, что крутимся.
Актуально во все времена. Подходит многим супер-умным супер-современным (в ковычках) родителям.
Вы родили их на свет и калечите их по своему образу и подобию.
Источник
«Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить»
40 лучших цитат братьев Стругацких.
Аркадий и Борис Стругацкие — российские писатели, сценаристы, классики современной научной и социальной фантастики. Цитаты Стругацких о совести, скептицизме и движении к цели:
Восемьдесят три процента всех дней в году начинаются одинаково: звенит будильник. («Понедельник начинается в субботу»)
Целыми неделями тратишь душу на пошлую болтовню со всяким отребьем, а когда встречаешь настоящего человека, поговорить нет времени. («Трудно быть богом»)
Все правильно: деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них не думать. («Пикник на обочине»)
Просто удивительно, как быстро проходят волны восторга. Грызть себя, уязвлять себя, нудить и зудеть можно часами и сутками, а восторг приходит и тут же уходит. («Отель «У погибшего альпиниста»)
Но ведь не может быть так, чтобы среди тысячи дорог не нашлось верной! («Желание странного»)
Если во имя идеала человеку приходится делать подлости, то цена этому идеалу — дерьмо. («Хищные вещи века»)
Волчица говорит своим волчатам: «Кусайте, как я», и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: «Удирайте, как я», и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: «Думай, как я», а это уже преступление. («Гадкие лебеди»)
Лучше двадцать раз ошибиться в человеке, чем относиться с подозрением к каждому. («Стажеры»)
А какой смысл покупать машину, чтобы разъезжать по асфальту? Там, где асфальт, ничего интересного, а где интересно, там нет асфальта. («Понедельник начинается в субботу»)
Каждый человек в чем-нибудь да гений. Надо только найти в нем это гениальное. («Улитка на склоне»)
Удивительная, между прочим, вещь: как ни придешь — вечно эти бармены бокалы протирают, словно у них от этого зависит спасение души. («Пикник на обочине»)
Фантазия — бесценная вещь, но нельзя ей давать дорогу внутрь. Только вовне, только вовне. («Хищные вещи века»)
Скептицизм и цинизм в жизни стоят дешево, потому что это много легче и скучнее, нежели удивляться и радоваться жизни. («Стажеры»)
Среди них никто точно не знал, что такое счастье и в чем именно смысл жизни. И они приняли рабочую гипотезу, что счастье — в непрерывном познании неизвестного, и смысл жизни в том же. («Понедельник начинается в субботу»)
Что это такое — нужен? Это когда нельзя обойтись без. Это когда все время думаешь о. Это когда всю жизнь стремишься к. («Улитка на склоне»)
Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные. («Трудно быть богом»)
Не в громе космической катастрофы, не в пламени атомной войны и даже не в тисках перенаселения, а в сытой, спокойной тишине кончается история человечества. («Второе нашествие марсиан»)
Это ведь неправда, что бывают дети и бывают взрослые. Все, на самом деле, сложнее. Бывают взрослые и бывают взрослые. («Стажеры»)
Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить. («Пикник на обочине»)
Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов: СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ! («Пикник на обочине»)
Это очень грешно, но когда я с тобой, мне не нужен бог. («Трудно быть богом»)
Думал я, думал, ничего полезного не придумал и решил наплевать! («Пикник на обочине»)
Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободителю. И все потому, что раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина, но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. Таковы люди, дон Румата, и таков наш мир. («Трудно быть богом»)
Я иногда спрашиваю себя: какого черта мы так крутимся? Чтобы заработать деньги? Но на кой черт нам деньги, если мы только и делаем, что крутимся… («Пикник на обочине»)
В нашем деле не может быть друзей наполовину. Друг наполовину — это всегда наполовину враг. («Трудно быть богом»)
Только тот достигнет цели, кто не знает слова «страх»… («Понедельник начинается в субботу»)
У человека должна быть цель, он без цели не умеет, на то ему и разум дан. Если цели у него нет, он ее придумывает… («Град обреченный»)
Детей бить нельзя. Их и без тебя будут всю жизнь колотить кому не лень, а если тебе хочется его ударить, дай лучше по морде самому себе, это будет полезней. («Гадкие лебеди»)
Человек создан для того, чтобы мыслить. («Пикник на обочине»)
Я верю во все, что могу себе представить, Петер. В волшебников, в Господа Бога, в дьявола, в привидения… в летающие тарелки… Раз человеческий мозг может всё это вообразить, значит, всё это где-то существует, иначе зачем бы мозгу такая способность? («Отель «У погибшего альпиниста»)
Совесть своей болью ставит задачи, разум — выполняет. Совесть задает идеалы, разум ищет к ним дороги. Это и есть функция разума — искать дороги. Без совести разум работает только на себя, а значит — в холостую. («Обитаемый остров»)
Чтобы начать работать, надо хорошенько заскучать, чтобы ничего больше не хотелось. («Хромая судьба»)
Проще поверить, чем понять. Проще разочароваться, чем понять. Проще плюнуть, чем понять. («Улитка на склоне»)
Тупик — это отличный предлог, чтобы ломать стены. («Далекая радуга»)
Жить — это хорошо. Даже когда получаешь удары. Лишь бы иметь возможность бить в ответ. Настоящая жизнь есть способ существования, позволяющий наносить ответные удары. («Гадкие лебедеи»)
Каждый человек — маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других, когда работать ему становится интереснее, чем развлекаться в старинном смысле этого слова. («Понедельник начинается в субботу»)
Источник