Ральф Касперс. Дыхание Вечности
Каждый раз, когда он приступает к новой работе, она становится главной целью его профессиональной карьеры, и она же, по завершении, — самой лучшей. Так он и переходит: от вершины к вершине
Феномен Ральфа Касперса/ Ralf Kaspers объясним и загадочен одновременно. Художественные критики повторяют кем-то однажды сказанный набор слов: «Концептуальная фотография, Дюссельдорфская школа». Иными словами, они настойчиво пытаются загнать его успех в рамки методичек, оригинальное творческое начало объяснить примерами из энциклопедий. Выглядит дешево. Критикой занимаются те, кто не может быть творцом, создателем. Жалкие людишки, пытающиеся отщипнуть от чужой славы. Фотограф, художник, скульптор думает не о том, как им угодить или не угодить, — он их вообще не замечает, но думает о творчестве, созидании, он устремлен к тому, чтобы услышать дыхание вечности.
Меня поразили «Лужники». Тема из разряда «то, о чем вы думали, но никак не важнее определиться с верным языком, чем просто самовыражаться с помощью повторения авторского стиля. На протяжении всей карьеры я ищу ответы на фундаментальные вопросы человечества. По-моему, это является причиной, почему эти работы вызывают эмоции у зрителей даже в том случае, если они не понимают с первого взгляда их смысл до конца. Вы можете видеть только то, что вы знаете. Тем самым, чем больше времени зритель потратит на рассматривание фотографии и чем больше информации он получит, тем больше он увидит. Собственно, если фотография вызывает эмоции, значит, это хорошая фотография».
В фотографии Ральф Касперс уже около 30 лет. На этот путь он ступил не сразу, а только когда осознал, что это искусство является идеальным средством для творческого самовыражения. «Феномен фотографии заключается в том, что вы можете показать те вещи, которые в реальности человеческий глаз увидеть не в состоянии. Он может сфокусироваться в пределах только ограниченного пространства, в то время как в фотографии у вас появляется больше возможностей».
Из фотографов, которые оказали на него наибольшее влияние, Ральф Касперс называет Чарльза Уилпа/Charles Wilp. Для съемки использует аналоговую камеру Linhof 4×5 дюймов; от собственно идеи до завершения работы с изображением может проходить 2–3 года. Однако это не мешает Касперсу вести бурную выставочную деятельность. Только за последние три года у него прошло восемь персональных выставок, он участвовал в коллективных экспозициях и художественных ярмарках, включая прошлогодние «АртМоскву» и выставку в Московском музее современного искусства. Каждый год проводит показ в своей студии в Дюссельдорфе. И эта активность приносит свои плоды. Работы Ральфа Касперса находятся в собраниях Музея изобразительных искусств Штутгарта, Городской галереи Изерлона и Городского музея Гельзенкирхена (все — Германия). Кстати, произведения этого автора приобрели в частные коллекции такие отечественные селебритиз, как Умар Джабраилов, Феликс Комаров и Роман Абрамович. Как же начинающему фотографу достичь подобного уровня, добиться такого успеха? «Работать, работать и работать, а также придерживаться однажды выбранного пути».
Все фотографии: © Ralf Kaspers Courtesy Frolov Gallery Полный текст статьи читайте в 3 номере журнала Foto&Video за 2011 год.
Источник
Ральф касперс кремлевская стена
Правительство Москвы
Департамент культуры города Москвы
Российская академия художеств
Московский музей современного искусства
Frolov Gallery
при поддержке Посольства Федеративной Республики Германия в Москве
| Дата проведения: 10 ноября — 12 декабря 2010 Адрес: Московский музей современного искусства (Тверской бульвар, 9) |
Впервые в России Московский музей современного искусства представляет персональную выставку немецкого фотографа Ральфа Касперса (Ralf Kaspers). Он родился в 1957 году в Дюссельдорфе, там же с 1977 по 1982 годы изучал фотографию и графику в Академии визуальных искусств. Касперс органично влился в состав знаменитой дюссельдорфской школы концептуальной фотографии. В Москве уже проходили выставки её наиболее известных представителей — Бернда и Хиллы Бехеров (2010), и Андреаса Гурски (2008). Этот ряд логически продолжает ретроспектива Ральфа Касперса, включающая более 25 крупноформатных фотографий, в том числе работы текущего года.
Ральф Касперс работает с чрезвычайно широким диапазоном сюжетов. С одной стороны, ему близки монументальные темы — природа, городские виды и архитектура, снятые в самых разных точках планеты, от Токио до Нью-Йорка, от Бангкока до пустыни Серенгети. Среди знаковых кадров Касперса — такие грандиозные «церемониальные» сооружения, как Стоунхендж, нью-йоркская Фондовая биржа и московский стадион «Лужники». С другой стороны, фотографа интересует нечто совершенно противоположное — орнаментальный микромир, состоящий из бесконечных сочетаний одинаковых мелких предметов. Объектом пристального рассматривания сквозь объектив может стать всё что угодно – мухи, чёрная икра, обрезки ногтей, пустые гильзы, золотые слитки, пули для автомата Калашникова, купюры достоинством в 500 евро…
В чём секрет единства этого разнообразного мира? Постоянная смена тем и сюжетов даёт автору возможность исследовать важнейшие художественные категории — форму, фактуру, ритм. Однако сосредоточенность на изобразительных качествах не мешает Касперсу обращаться к «вечным» вопросам о добре и зле, религиозных верованиях, исторической вине или искушениях богатства. Последняя тема появляется у художника в нескольких трактовках: это и панорамы торговых залов на фондовых биржах Нью-Йорка, Токио и Франкфурта (2007), и композиции с чёрной икрой или золотыми слитками (2008), и «твердыня» под названием «Один миллион евро» (2007), и многое другое. Занимает Касперса и проблема исторической морали: одна из самых известных его работ — «Документ F321» (2007) — представляет собой снимок потрёпанного временем отчёта о немецких концлагерях, подготовленного к началу Нюрнбергского процесса. Но при этом в произведениях художника мораль чётко отделена от формы: так, «Документ F321» парит в пространстве снимка, выпадает из исторического контекста и превращается в почти абстрактный феномен. По тому же принципу создан и «Стадион „Лужники“» (2008). Здесь изображено реальное место, но цифровая обработка привела к тому, что наибольшее впечатление производит чистота геометрии — сочетание форм квадрата, круга и овала.
На этой фотографии стадион пуст, но в других работах Ральфа Касперса людям находится место. Они редко показаны портретно, а чаще стоят толпами у камней Стоунхенджа или кремлёвской стены. Зритель может легко почувствовать себя одним из персонажей, мысленно преодолеть границу изображения и войти в его пространство. Этот опыт смогут пережить посетители нынешней выставки в Московском музее современного искусства, которая открывает новые грани творчества Ральфа Касперса, позволяя глубже проникнуть в его удивительный предметный мир.
Источник
Ральф Касперс: «Я нейтрализую то влияние, которое оказывают деньги на наше общество»
Анастасия Сырова, Михаил Боде
Ральф Касперс, чью выставку показали в Московском музее современного искусства, — представитель юссельдорфской школы фотографии, основанной в 1970-е годы Берндом и Хиллой Бехер. Анастасия Сырова и Михаил Боде выясняли, как эта школа существует сегодня и чем немецкого фотографа заинтересовал московский стадион «Лужники».
В: Расскажите, пожалуйста, о своей учебе в Дюссельдорфской академии искусств. Вы ведь были студентом знаменитых Бернда и Хиллы Бехер?
О: Со времен моей учебы и до сегодняшнего дня я размышляю о различных подходах к фотографии как средству современного искусства. Меня интересуют и история этого вида искусства, и разновидности его формального языка. Бернд Бехер начал преподавать в академии во второй половине семидесятых годов. В то же самое время я начал изучать фотографию и графику в Академии визуальных искусств Дюссельдорфа, где также преподавали фотографию. В те дни в Дюссельдорфе кипела очень активная художественная жизнь, и фотография всегда была ее частью.
В: Как бы вы определили свое творчество в контексте дюссельдорфской школы фотографии или в более широком контексте современной концептуальной фотографии?
О: Термин «дюссельдорфская школа фотографии» изначально связан с именами Бехеров и их концептуальной серией лаконичных черно-белых фотографий, а также с их студентами, которые уже в цветных работах фиксировали культурный контекст, прежде всего архитектуру. Эти фотографические серии были выдержаны в нейтрально-документальном стиле. Что касается моих крупноформатных пейзажей, городских и архитектурных видов, в них основным выразительным элементом стал свет. Поскольку я стремлюсь к метафорическому и символическому прочтению, среди моих работ встречаются и постановочные фотографии.
В: Бехеры снимали промышленную архитектуру, свои снимки они называли «анонимными скульптурами». Один из самых успешных их учеников Томас Руфф известен объективными, почти паспортными фотопортретами. Если вспомнить ваши фотографии с патронами для автомата Калашникова, пачками бумажных евро, золотыми слитками, черной икрой и так далее, можно ли сказать, что вам интересны скопления банальных предметов?
О: Работы, о которых вы упоминаете, это лишь часть моего творчества. В них изображены предметы с символическим смыслом, с разных сторон характеризующие наше общество. Но мне интересны не скопления банальных предметов сами по себе, а такие скопления предметов, которые освещают разные аспекты существования человеческого общества. Когда вы видите на снимках гильзы от патронов или банкноты, вы сначала не осознаете, что перед вами, и понимаете это только тогда, когда подходите ближе или прочитываете название. Вы понимаете, что в этих композициях содержится некое высказывание на важную общественную тему. В случае с гильзами речь идет о войне и насилии — это вечные исторические угрозы. Другие работы из этой серии изображают зубы, волосы, обрезки ногтей или сотни петушиных голов — все они повествуют о круговороте жизни и энергии и символически воплощают принцип pars pro toto, «часть вместо целого». До того как я занялся этими сериями, я фотографировал единичные объекты на белом фоне, словно помещенные в вакуум. С помощью этого приема фотографии хлеба или яйца, портрет бразильца-транссексуала, изображение гориллы, горстки пепла, метеорита или книги о концентрационных лагерях превратились в символы.
В: Эти ваши работы напоминают о таких вещах Уорхола, как «Револьвер», «Ножи» или «Доллар». Можно ли назвать ваше творчество своего рода нео-поп-артом?
О: Нет. Уорхол пользовался фотографиями из средств массовой информации. Объекты моих композиций не были взяты из каких-то источников массовой культуры. Они задуманы как индивидуальные символы, метафоры и комментарии к проблемам нашего общества.
Вы видите только то, что знаете, или то, во что вам хочется верить
В: Скажите, огромная стопка банкнот в работе «Один миллион евро» выглядит чрезвычайно натурально; она получена с помощью цифровой обработки? Или это настоящие купюры?
О: Я сложил в стопку настоящие купюры по 500 евро и сделал снимок сбоку так, что трудно понять, что это — настоящие деньги или бумажки? Таким способом я нейтрализую то влияние, которое оказывают деньги на наше общество. В то же время эта работа обыгрывает двусмысленность документальной фотографии — вы видите только то, что знаете, или то, во что вам хочется верить. Это всегда так, даже в настоящей документальной съемке.
В: С какой точки зрения вам интересны русские иконы? Вы считаете их символом русской идентичности или элементом массовой культуры?
О: Мой интерес к русской иконе связан с интересом к вопросам веры вообще. В этом же ключе мои интерпретации Десяти заповедей Ветхого Завета или изображения людей, собравшихся в Стоунхендже в день летнего солнцестояния. Русская икона — это символ веры. Размышляя о моих русских друзьях и знакомых, я всегда поражался, что для них нет принципиальной разницы между висящей на стене настоящей иконой и вырезанной из газеты репродукцией в бумажнике. Важно содержание, то есть вера. На моих фотографиях — три глянцевые штампованные иконы, сделанные русским художником, который живет в Мюнхене. Их настоящий размер — 45 см. У каждой религии и культуры есть свои символы. С самого детства меня привлекали и впечатляли красочные русские символы, которые теперь появляются в моих работах.
В: Вам известно, что символические изображения русских икон встречаются у российских концептуалистов, например, у Александра Косолапова?
О: Нет, я не был знаком с его работами, когда я начал использовать изображения русских икон в фотографиях. Скорее меня вдохновил фильм Андрея Тарковского «Андрей Рублев». В 1980-е годы фильмы Тарковского часто показывали в Европе, и мне они очень нравились.
В: Знаете ли вы, насколько негативно российское общество воспринимает использование религиозной символики в современном искусстве?
О: Нет, да меня это и не волнует, поскольку меня в религиозной теме интересуют символы веры, важные для разных культур. Я не стремлюсь делать фотографии икон провокационными.
В: Чем вам интересны стадион «Лужники» и Кремлевская стена, которые вы так часто фотографируете?
О: Пейзажи, городские и архитектурные виды всегда играли важную роль в моем творчестве. Я воспринимаю эти мотивы как символы общества и культуры. Помимо этого, мои фотографии стен могут прочитываться не только как символы защиты, но и как метафоры границ и ограничений — в этом смысле в них есть что-то политическое.
В: Работа 2007 года «Документ F321» — это снятая крупным планом книга о концентрационных лагерях. Это знак покаяния германского народа или символ трагедии и катастрофы вообще, как «Электрический стул» Уорхола? Что для вас важнее в целом, этика или эстетика?
О: И то и другое — и знак покаяния, и символ трагедии и катастрофы вообще. В своих фотографиях я размышляю об этике, используя эстетику и тщательно отбирая темы. Как я уже упоминал, меня вдохновляли многие области фотографии. Я изучал не только формальный язык фотографии как искусства, но и ее возможности в рекламе. В 1970-е годы не только концептуальная, но и рекламная фотография была очень креативной. Здесь можно вспомнить сильные образы, например, те, что были созданы немецким фотографом-рекламщиком Чарльзом Уилпом.
В: Как организован ваш рабочий процесс? У вас есть ассистенты? Сколько времени занимает производство одной фотографии?
О: Все фотографии тщательно планируются, среди них нет случайных снимков. Период от рождения идеи до завершения работы иногда растягивается на пару лет. Когда я снимал в зданиях фондовых бирж по всему миру, мне требовалось получать разрешения. Я всегда провожу большую подготовительную работу для каждой фотографии, и в этом процессе мне помогают ассистенты.
В: Сколько у вас камер? Какая из них любимая?
О: У меня несколько камер, но в основном я работаю с аналоговой фотографией. Многие снимки я делаю широкоформатной камерой Linhof, а в путешествия беру с собой Master Technika. Цифровая камера иногда помогает на стадии подготовки проекта.
В: Вам нравится снимать для себя — путешествия, например, или ваших родных?
О: Я исследую достаточно широкий спектр сюжетов. Поскольку я всегда сосредоточенно и детально прорабатываю каждую тему, возможности моего восприятия оказываются исчерпанными. Семейные фотографии и снимки в путешествиях обычно делает моя жена, которая всегда участвует в моей работе и сопровождает меня в поездках.
Источник