Почему хрущев похоронен не у кремлевской стены
Автор: Maks Июл 4, 2017
Никита Хрущев — уникальный лидер СССР. Не только из-за своих эксцентричных выходок на трибуне ООН или безумных новаторских идей по развитию сельского хозяйства. Гораздо интереснее, что Хрущев — единственный глава Советского Союза, которого отправили в отставку досрочно. И единственный, похороненный не в некрополе у Кремлевской стены на Красной площади.
«Пенсионер союзного значения» Никита Сергеевич Хрущев как-то сказал: «Может быть, самое главное из того, что я сделал, заключается в том, что они могли меня снять простым голосованием». Действительно, отставка первого секретаря ЦК КПСС в октябре 1964 года прошла удивительно спокойно и тихо. Единственное, что волновало новых кремлевских хозяев, — чтобы он больше никогда не пытался участвовать в политике. Хрущев согласился на это условие и мирно жил на даче, забытый всеми. Однако осенью 1971 года про него пришлось вспомнить в связи с его внезапной смертью.
Проблемы с протоколом
Здоровье Хрущева стало стремительно ухудшаться с лета 1970 года, когда у него случился первый сердечный приступ. За следующий год он сильно сократил активность, даже забросил работу над мемуарами, которую считал очень важной. Однако за день до своей смерти Никита Сергеевич был необычно бодр. Он как раз гостил на даче у своей дочери Рады в районе города Звездный и отправился в лес, собирать грибы. Там ему стало плохо с сердцем. Садовник принес раскладной стул, на котором Хрущев долго сидел, собираясь с силами. Затем его срочно увезли домой, оттуда — в больницу. На следующий день, 11 сентября 1971 года, Никита Хрущев скончался.
Разумеется, все эти подробности стали известны много позднее. С самого начала смерть Хрущева была окутана густым туманом тайны. В советской прессе об этом событии сообщили лишь 13 сентября (в день похорон) — краткая информация в несколько строк, без фотографии. Привлекать внимание к низвергнутому лидеру даже после смерти считалось нежелательным.
Перед Политбюро встала непростая задача. До этого советских лидеров (Ленина и Сталина) официально хоронили с гигантским размахом. По протоколу полагалось объявить о смерти по радио и телевидению, напечатать обстоятельный некролог в газетах, учредить комиссию по организации похорон, организовать народное прощание в Колонном зале Дома Союзов. Наконец, торжественно похоронить у Кремлевской стены под залпы почетного караула и увековечить память.
В случае с Хрущевым все эти пункты для тех, кто так ловко отстранил его от власти в 1964 году, были совершенно неприемлемы. Поэтому поступить решили по образцу перезахоронения Сталина, когда его выносили из Мавзолея, — быстро, тайно и без помпы. Однако у такого решения обнаружилось немало противников среди самых высокопоставленных советских чиновников. И обсуждение похорон Хрущева едва не вылилось в самый настоящий «скандал в благородном семействе».
Раскол в Политбюро
Первый проект составил секретарь ЦК Петр Демичев (до этого участвовавший в организации обеих похоронных церемоний Сталина). Прощание с Хрущевым предлагалось организовать в ритуальном зале при больнице, без оповещения и внешней атрибутики. Местом похорон назначалось Новодевичье кладбище. А информация о смерти в печати должна была быть опубликована от имени «партийного комитета партийной организации при Секретариате ЦК КПСС».
Против этих предложений неожиданно выступили сразу несколько партийных «тяжеловесов». Председатель Комитета народного контроля Геннадий Воронов предложил «извещение дать от имени ЦК и Совета Министров». Председатель Совета Министров Алексей Косыгин в выданном ему экземпляре записки Демичева твердой рукой вычеркнул Новодевичье кладбище, написав поверх: «В Кремлевской стене без установленного ритуала».
Об этом же писал председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный: «Считаю целесообразным похоронить в Кремлевской стене без установленного ритуала с добавкой в извещении и гроб с телом может быть выставлен в клубе ЦК». Под «добавкой в извещении» имелось в виду — добавить в официальную информацию о смерти для печати строчку «бывший первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета Министров СССР». Первый заместитель Косыгина Дмитрий Полянский поддержал шефа, подготовив от своего имени даже проект документа на голосование, в котором были и Кремлевская стена, и все должности Хрущева.
Такой демарш со стороны почти половины Политбюро весьма не понравился Брежневу и его ближайшему окружению. Казалось бы, вопрос с Хрущевым давно закрыт, а сам он вычеркнут из официальной советской истории. И тут — на тебе!
Демичева срочно отстранили от организации похорон, перепоручив столь деликатную проблему более проверенному товарищу — «серому кардиналу» Кремля Михаилу Суслову. Он-то и разработал окончательный компромиссный вариант: о смерти сообщить от имени ЦК и Совмина, высшие должности указать, но торжественного прощания не устраивать и хоронить на Новодевичьем.
Этот проект был стремительно одобрен и принят. На этот раз протестовать никто не решился. Лишь Николай Подгорный счел нужным заметить: «…Относительно места захоронения — я давал вчера замечания. Но раз все проголосовали «за», то, как говорят, один в поле не воин».
Стоит заметить, что через полтора года был смещен со всех постов и отправлен на пенсию Геннадий Воронов. Спустя еще несколько лет потерял свое московское кресло и отправился послом в Японию Дмитрий Полянский. А в 1977-м распрощался с высокими постами и Подгорный. Нелояльности брежневская номенклатура не прощала.
Короткие проводы
Похороны состоялись утром 13 сентября 1971 года. Попасть на них смогли только родственники и ближайшие друзья Хрущева. Для того чтобы не допустить «народного прощания», были приняты строжайшие меры. Местность вокруг Новодевичьего кладбища кишела сотрудниками милиции и КГБ. Станция метро «Спортивная» не выпускала пассажиров, а троллейбусы проезжали мимо остановки, высаживая пассажиров только возле Лужников. Даже на воротах кладбища была вывешена табличка «Санитарный день». Интересно, что при всем этом на похороны были допущены многие корреспонденты иностранной прессы, работавшие в Москве.
Очевидец событий того дня советский писатель Рой Медведев рассказывал: «Около половины двенадцатого в оцеплении раздались команды, и милиция быстро освободила от людей проезжую часть улицы. Показалось несколько мотоциклистов, но не со стороны Погодинской или Пироговской улиц, а снизу, со стороны набережной. Московские набережные всегда малолюдны, и маршрут траурного кортежа был определен так, чтобы не привлекать внимания. За мотоциклистами довольно быстро двигался грузовик с венками, а за ним на такой же скорости автокатафалк. Следом одна за другой шли 25-30 легковых машин разных марок. Ничто в этом быстром движении не походило на траурную процессию».
Из официальных лиц на кладбище не пришел никто. Кремль ограничился венком от ЦК КПСС и Совета Министров. Самым именитым гостем на похоронах оказался Анастас Микоян, отправленный на пенсию вскоре после отставки Хрущева, но формально до сих пор являвшийся членом ЦК и Президиума Верховного Совета. Кстати, Микояну, спустя семь лет, тоже отказали в похоронах рядом с Кремлем, предав земле на том же Новодевичьем кладбище.
Прощание прошло быстро, почти без речей. Единственной разрешенной церемонией стал прощальный проход провожающих мимо гроба. Над могильным холмом установили белую мраморную плиту с надписью золотыми буквами: «Хрущев Никита Сергеевич. 1894-1971».
Памятник работы Эрнста Неизвестного на могиле Никиты Хрущева установили в августе 1975 года. Его проект довольно подробно обсуждался в Политбюро. На постаменте запретили писать лаконичное «Хрущев», чтобы избежать аналогий с надписью на Мавзолее. Памятник вскоре стал известной достопримечательностью, посмотреть на него приходило множество людей. Такое паломничество к могиле «неправильного генсека» вызвало недовольство у властей, и «доступ посторонних лиц» на Новодевичье кладбище был закрыт на несколько лет. Официально — для защиты от вандализма.
Источник
Смерть и похороны Хрущева
После того, как Хрущева «ушли» в отставку, его убрали из Москвы. Недалеко, под пригляд столичного КГБ – на дачу в подмосковное Петрово-Дальнее. Беспокойный и активный Никита Сергеевич не мог привыкнуть к спокойной и размеренной жизни отставного пенсионера. Его гложила обида на вчерашних соратников, отстранивших его от дел и предавших его имя забвению.
На даче он занимался огородом — перетрудившись, получил первый инфаркт, по ночам слушал «Голос Америки» и «Би-би-си», внимательно читал газеты и ругал новые порядки, которые, по его мнению, должны были привести к краху промышленности и сельского хозяйства. Наконец-то оформил официальные отношения со своей супругой Ниной Кухарчук. Вы не поверите, но его жена Нина Петровна, которая сопровождала его на официальных приемах, в поездках за границу, с которой он прожил 40 лет и имел троих детей, считалась до 1965 года лишь гражданской супругой.
Для такой активной натуры как Хрущев этого было мало. Из-за отсутствия дел он часто впадал в депрессии, что влияло на его доселе богатырское здоровье. Он часто болел, лечился в Совминовской больнице. Затеял писать мемуары, что весьма обеспокоило кремлевских правителей. Решено было заставить Хрущева прекратить работу над воспоминаниями. С ним имел продолжительную беседу нахрапистый и грубоватый Андрей Кириленко, позвавший на помощь Пельше и Демичева. Но разговора не получилось. Хрущев вполне резонно заметил, что имеет полное право вспоминать минувшие годы. Работа над мемуарами активно продолжалась.
К 1970 году они были готовы. Сыну Сергею Хрущеву удалось передать материалы иностранным журналистам и договориться об их издании за рубежом. Разразился скандал. Никиту Хрущева снова вызвали на Старую площадь и заставили написать заявление, что никаких документов он лично иностранным журналистам не передавал, и что выпускаемые на Западе мемуары являются фальшивкой. После этого разговора у Хрущева произошел и второй инфаркт.
Он сильно сдал, постарел, ослаб, пал духом, стал мрачным. Его одолевали мысли о близкой смерти. Большую часть времени проводил в одиночестве, общаясь лишь с немецкой овчаркой Арбате.
В воскресенье, 5 сентября 1971 года он с женой собирался на день рождения к дочери Раде. Внезапно защемило сердце – проглотил таблетку. Утром приехал врач и посоветовал лечь в больницу, Хрущев отказался. В полдень 6-го числа приступ повторился, и врач стал неумолим. Повезли его на «Волге», не любил Хрущев кареты «скорой помощи», говорил, что чувствует себя там покойником. По дороге был оживлен, комментировал все виденное в окно – то ругал агрономов за неправильные посадки кукурузы, то хвалил каштаны, высаженные в его бытность главой Москвы. В больнице его встретили знакомые санитары, медсестры, врачи. Его поместили в палату № 8, где он и прежде лежал. На вопросы родных врачи отвечали: «состояние удовлетворительное, но в его возрасте все может случиться». Случилось. В ночь на 8 сентября у Хрущева развился обширный инфаркт. Его даже не стали переводить в реанимацию, опасаясь, что не выдержит транспортировки. Без кислорода он уже не мог обходиться. В четверг развилось дыхание Чейн-Стокса, но его удалось выправить. Родные не покидали его ни на минуту, сменяя друг друга.
В пятницу 10-го сентября консилиум врачей констатировал улучшение по сравнению с предыдущим днем. Вместо крайнего – очень тяжелое. Не очень-то обнадеживающая формулировка. Хрушев попросил дать ему рюмку водки с соленым огурцом. Врачи наотрез отказались, но Нина Петровна, неусыпно дежурившая рядом, решила выполнить последнюю просьбу умирающего.
Необъяснимый факт, многие больные люди перед смертью чувствуют улучшение. Утром 11-го сентября Хрущеву вроде бы полегчало, но через несколько часов наступил кризис. Жену и сына выгнали из палаты, набежали реаниматоры, но всё было бесполезно – Никита Сергеевич Хрущев умер.
Примечательный штрих, характеризующий советские реалии. У сына спросили, были ли у отца золотые коронки и сколько их. В морге их могли выдернуть, несмотря на звание и бывшую должность.
Смерть Хрущева поставила кремлевское руководство перед проблемой – где и как хоронить почившего премьера и главу государства? Ведь до него умирали лишь два высших вождя – Ленин и Сталин. Оба были забальзамированы и помещены в Мавзолей, откуда всё тот же Хрущев вынул тело «отца народов» и поместил в могилу за Мавзолеем. Но как хоронить отставного и опального вождя, своего рода, «диктатора на пенсии»? С соблюдением полных государственных ритуалов – прощанием в Колонном зале, официальным объявлением по телевидению и радио, с некрологами, гробом на орудийном лафете и прочим? Такое не подходило. Проигнорировать тоже было нельзя – всё-таки Хрущев 11 лет стоял во главе Советского государства. Промолчать – значит усомниться перед всем миром в величии СССР.
В партийной верхушке происходит небольшой раскол. Часть партийных бонз во главе с Подгорным и Косыгиным считают, что опального лидера хоронить следует в Кремлевской стене, но без положенного ритуала – без некрологов с портретом, без митингов и салютов. Победила точка зрения Брежнева, Суслова и Пельше – хоронить на Новодевичьем кладбище в 12 часов 13 сентября в понедельник. Прощание с усопшим организовать в траурном зале больницы в 10 утра и дать небольшое извещение в газетах «Правда» и «Известия» за то же число без всяких фотографий. Мало бы кто понял, кого хоронят. Главное, поскольку извещение о смерти, прощание и похороны должны были пройти за крайне сжатые сроки, буквально за два часа, никто бы из желающих на похороны не поспел. Причём, некролог был составлен без обычного словосочетания «с глубоким прискорбием сообщаем». Просто – «с прискорбием». Мол, скорбим, но не очень.
Судя по всему, Сергей Никитович Хрущев понимал, какой ритуал забвения уготован его отцу. Еще в день смерти он позвонил своему знакомому норвежскому журналисту Луи, и от него весь мир узнал о смерти бывшего главы Советского Союза. Первым прислал соболезнующую телеграмму глава Мадагаскара, а затем посыпались соболезнования со всего мира. Причем телеграммы приходили не от коммунистов братских стран, потому что их заранее предупредили о нецелесообразности скорби о Хрущеве. Но когда-то он был главой государства, и зарубежные лидеры посчитали своим долгом отметить прискорбное событие. Обычный официальный протокол, но жутко неудобный для правящей верхушки.
За день до похорон Сергею Хрущеву показали приготовленную могилу на Новодевичьем кладбище. Место ему не понравилось. Сергей попросил перенести могилу на широкую аллею, но сопровождающие гэбисты отказали – слишком заметно и престижно. Тогда директор кладбища Аракчеев предложил перенести могилу поближе к дорожке. На том и сошлись. В первой приготовленной для Хрущева могиле в декабре того же года похоронили великого поэта Александра Твардовского.
Несмотря на уловку с извещением, попрощаться с Хрущевым желали многие. Но на кладбище объявили санитарный день. Оцепление из милиционеров и людей в сером, поворачивали людей. Так что на похоронах присутствовали только родные, близкие друзья, сослуживцы детей. Присутствовали иностранные журналисты, но не было ни одного советского. Зато в избытке было сотрудников КГБ, которые бесцеремонно фотографировали окружающих.
Никакой трибуны для митинга тоже не было. Небольшие прощальные речи сказали Сергей Хрущев, старая большевичка Надежда Диманштейн и друг Сергея Вадим Васильев. Поминки проходили в Петрово-Дальнем. Хоть было тесно, но места хватило всем. Говорили много и тепло. А в будке охраны все слова записывались на магнитофон.
По решению правительства на надгробный памятник было выделено две тысячи рублей. Но семья решила по-иному – покойный отец заслуживает не надгробия, а настоящего памятника. За его проект взялся тогда неизвестный (извините за каламбур) Эрнст Неизвестный. Косыгин одобрил проект памятника, и сумму повысили до пяти тысяч, что, впрочем, не отменило неусыпный надзор искусствоведов с Лубянки.
Здесь кто-то из них обращает внимание на то, что скульптор планирует написать на памятнике только одну надпись из шести букв – просто «Хрущев». Без имени и отчества, без дат рождения и смерти. Как на Мавзолее – просто «Ленин». Это бы превратило обелиск конкретному человеку в памятник определенной эпохе. Тут же собралось внеочередное заседание Политбюро, на котором решили заставить и Неизвестного, и семью Хрущева согласиться на обычную надпись с именем, отчеством и датами. Иначе обелиска вообще не будет. Так и до сих пор стоит на Новодевичье кладбище этот черно-белый памятник.
Вскоре в Кремле осознали, что все-таки надо было хоронить Хрущева в Кремлевской стене. Новодевичье кладбище стало местом паломничества, очень многие хотели взглянуть на памятник, ставший знаменитым. Как полагается, по обычаю каждый нес цветы. Вся могила Хрущева была ими завалена. В итоге Моссовет с подачи Кремля закрыл доступ на кладбище для посторонних лиц. Правда, что скрывать, были и случаи вандализма. Кто-то осквернял могилу, гадя на надгробие. Кто – неизвестно. Слишком многие ненавидели Хрущева. Но это уже другая история.
Источник